Главная » 2011 » Январь » 2 » Валерий Шелегов. Рассказ "Батя". Часть вторая.
17:20
Валерий Шелегов. Рассказ "Батя". Часть вторая.
Однажды ночью проснулся с необъяснимым страхом. Ощупал батарею рядом с кроватью, а чугун уже ладонь леденит.
Четвертый час утра. Мороз лютует, фонари по периметру базы едва видны в тумане.
Дверь в котельную подперта ломом изнутри. Бился – бился: раскачал железную створку ворот в котельную, упала изнутри подпорка. Спят, голуби, обнявшись, на куче остывшей золы. Как черти грязные, лиц не различить. Огонь под котлом едва дышит. Воды в котле почти нет?!
Заступая «старшаком» базы, первым делом изучил запуск аварийного дизеля-электростанции и систему подкачки воды в котел. Тепло в боксах – первооснова жизни старательской зимней базы.
Растолкать до пробуждения парня кочегара не получилось – пьяные с подругой смертельно.
Электронасосом закачал воду в котел, с улицы тачкой подкатил уголь к топке, закидал на колосники, тяга на мороз хорошая и без надува; скоро отключил.
Выбрал – вычистил золу под топкой. Вывез золу тачками на мороз. Настроил котельную работать.
«Нарядная» рядом с котельной. Вызвал милицию из посёлка, сдал парня с пьяной бабёнкой в «вытрезвитель». Достали «шерстяные»!
Утром звонит Батя:
- Весь свет ты, брат, насмешил. Где кочегара искать? Теперь, сам работай…
Справедливо. В артели правило: не можешь – не берись. Смену кидал лопатой уголь в топку, пока главный инженер Совков нашел человека для постоянной работы.
До артели Совков Виктор Петрович служил вторым секретарем райкома партии Оймяконского района. Строгий мужик. До райкома обретался главным инженером прииска «Октябрьский».
В годы «секретарства» Совков изредка захаживал ко мне на улицу Советскую, где в ветхом бараке времён «Дальстроя», я имел отдельную комнатку. Этот «рабочий кабинет» администрация посёлка «выделила» мне под давлением Совкова. С жильём на Севере - проблема.
В прошлом «оружейка» «опер отряда ГУЛАГа», последние годы пустовала под замком. Комнатка восемь квадратов. От батареи водяного отопления согрета; летом под полом вода. Я побелил стены, перевёз от Натальи письменный стол и спальную кушетку. Окончательно поселился там, чтобы «учиться заочно в Литинституте». Пришлось уйти из семьи. Однажды декабрьским утром, вернувшись из общежития геологов от «поэтов», обнаружил на крыльце квартиры свой чемодан с вещами.
-Кадет проклятый! Убирайся к своим поэтам! – проводила Наталья криком в форточку.
-Ищи себе в другом месте «кабинет»! Дуру нашел…
Спорить не стал. Потащился с чемоданом по морозу на старую «почту». Там работал электромонтёром Борис Душечкин, колымский поэт. Он пристроил меня в радиомастерской на первое время.
Неделю спал на снятых с петель дверях, пока отыскался свободный угол в коммунальных службах посёлка. «Письмо» от Союза писателей с просьбой выделить мне «отдельное жильё», как «члену Союза писателей», в райисполкоме имелось.
Таким образом, мой уход из семьи - на три года до завершения учёбы в Литинституте, во многом определил мою дальнейшую творческую судьбу. У меня не осталось выбора. Только писать. Другой работы не имелось…
В эту «оружейку» и захаживал второй секретарь райкома партии Виктор Петрович Совков. Грехи замаливал.
После «отмены» Съездом народных депутатов СССР в Конституции «5-го пункта» - о роли партии – «руководящей и направляющей». Райком партии в Оймяконском районе скоро ликвидировался. На последнюю партконференцию, проходившую в Усть-Нере, делегаты меня не пустили. Я не состоял в компартии, пришёл как литератор, чтобы «зафиксировать историю».
Совков грубовато упрекнул:
-«Есть и без тебя кому историю писать».
Среди «делегатов» много с приисков. Лишь Клеймёнов душевно поздоровался за руку. Хотя и мало знакомы. Остальные с опаской огибали холл, где стоял у высокого окна и ждал решения: «пустят или не пустят»?
Делегаты партконференции района проголосовали: «не пущать».
В артель «Мир» Совков и я пришли к Клеймёнову в один год. Совков – главным инженером. Я?
Батя сказал так:
- «Занимайся своим делом. Мы не бедные. Одного писателя прокормим».
Я упёрся. Просился «учеником» на бульдозер «Т-330» Челябинского завода.
-«Учиться надо в Алдане. Зачем тебе это надо»?- кисло отмахнулся Батя.
-«На тракторах - электроника», - гнул упрямо свою линию.
Клеймёнов хорошо подумал. Скоротечные решения не в его духе. На бульдозерах японского и челябинского производства работали мужики с десятилетним стажем; постоянные кадры артели. Доверить дорогую технику мне, казалось, безумием. Но Клеймёнов потому и Батя, что понимал суть человека. Мотив настоящего старателя.
-«Хорошо. Надеюсь, трактором управлять научишься», - согласился.
Совков упёрся:
-«Голову снимет технадзор. Выбирай любую работу – слова не скажу. К технике - не допущу».
Клеймёнов развел руками.
-«Петровича ещё могу уговорить. А вот Технадзор - бессилен. Иди, не морочь себе и нам голову. У тебя есть работа – пиши…».
К Клеймёнову в «Мир» пришёл четыре года назад. Он сам позвал.
-Валера, я знаю, что тебе тяжело. Приходи, потолкуем. Я тебе помогу, - однажды в феврале позвонил он.
Телефонный звонок Клеймёнова был неожиданным. Мы даже не знакомы.
Председателя артели «Мир» знал понаслышке. Начальник Госпожнадзора майор Попов мой друг. Он «инспектировал» артели и общался с председателями лично. О Клеймёнове отзывался душевно. Жил я трудно. Нигде не служил. Наталья нервничала. Газетных денег едва хватало на папиросы. Коля Шелях, младшенький сродный брат из Сибири – «старался» в артели «Западной» у Бушмакина, и каждый год помогал деньгами для поездки в столицу. Учился на третьем курсе Литинститута. Готовилась к изданию первая книга. По рукописи книги и публикациям в журналах меня приняли в Союз писателей СССР.
