Начало в "СЗ” № 35-36).

Был  разработан  первый  План  ликвидации  аварий  на  шахте, где  предусматривались все  возможные  виды  аварий  и  первые  меры  по  спасению  людей  и   ликвидации  аварий.  Он  согласовывался  с  командованием  ВГСВ, первым  командиром  которого  был  Миротадзе, так  как  горноспасатели  первыми  идут  на  поиски  и  выводят  горняков  с  аварийных  участков.  

Маркшейдером  Р.Н.Харисовым была  выполнена  аксонометрическая  схема  подземных  горных  выработок  шахты, необходимая  при  ликвидации  аварий  и  решении  вопросов  проветривания  шахты.  На  ней  наносились  все действующие  забои, находящиеся  в  проходке  и  отработке, всё  установленное  оборудование. И  с  каждым  месяцем  она  расширялась и  увеличивалась  усилиями  всех  работающих  горняков,  приобретая  вид  настоящей  действующей  шахты. Также были созданы  условия  и  проведено  первое  практическое реверсирование  воздушной  струи  в  горных  выработках, необходимое  для  спасения  горняков  при  возникновении  аварий.  Контроль  осуществляли работники  Горнотехнической  инспекции.  Для  некоторых  в  практике  их  работы  такое  тоже  было  впервые.  Приходилось  учить  не  только  своих  горных  мастеров, но  и  объяснять  суть  происходящего сотрудникам контролирующих  органов. Потом  это  стало  обыденным  делом.

Всё  было  впервые.  Работать  было  и  сложно, и … интересно.  Горжусь, что  свой  посильный  вклад  в  становление  шахты   внес и я.  А  не  было  бы  шахты, не  было  бы  и  в  последующем  поселка.  Не  выросло  бы  поколение, для  которого  Сарылах  стал  малой  родиной,  гордостью  и … постоянной  ностальгией по  прошлому.

Работали мы  как  в  годы  "военного  коммунизма”, с  раннего  утра  и  до  позднего  вечера.  Да  раньше  и  патриотизма  было  больше.  Ведь  трудилось  поколение, которое  с  пеленок  воспитывалось  в  этом  духе.  Это  на    производстве,  с  отлаженным уже   ритмом  работы,  есть начало  и  окончание  рабочего  дня.  Здесь  всё  начиналось  с  ноля,  и  постоянно  возникали  всевозможные  проблемы  с  поисками  их  разрешения.   Я  уже  упоминал, что  на  поездки  домой  к  семье  после  работы  уходило  много  времени, из-за этого  не  успевал  отдохнуть. Чуть  задержался  по  работе,  и  единственный  автобус  с  горняками  уходил  в  п.Усть-Неру, а  ты  оставался  на  новые  сутки  на  шахте.  Все  спешили  к  семьям.   Школы  и  детсада тогда  не  было.  Да  и  жилья  для  семей  тоже.  Строительство  его  даже  и  не  начиналось, кроме  общежитий  и  одного  дома  для  малосемейных.

Из  медперсонала  в  поселке  была  единственная  медсестра. Однажды  с  респираторщиком  ВГСВ  случился  приступ - упал, потеряв  сознание.  Гнали  автобус  в  Усть-Неру  в  больницу.  Непрерывно  делали  аппаратом искусственное  дыхание.  Периодически  медсестра  проверяла  состояние  больного  и  заверяла  нас, что  он  жив.  Бегом  занесли  в  больницу  и  возмутились, что  врачи  слишком  неторопливо  обследуют  его.  На это они ответили, чтобы  мы  не  кричали, так  как  он  мёртв  уже  около  2-х  часов.  На  обратной  дороге  мы  спросили  у  медсестры, зачем  она  нас  обманывала?  Она  ответила,  боялась  сказать, что  она  не  смогла  ничем  помочь...

Мне кажется, что  работа  вахтовым методом была бы  легче, отрабатываешь определенный  срок,  и  дается  отдых  на  какое-то  время.  А  мы  работали  по  2,5  года  непрерывно, от  отпуска  до  отпуска. Много  времени  уходило на поездки с  работы  и  на  работу, если  хотел  видеться  с  семьей, детьми.  Было  бы  легче, если  семья  и  работа  были  в  пределах  одного  населенного  пункта.

Коллектив  шахты  еще  только  складывался.  Специалистов-горняков с  рудников  не  было.  Приезжали  в  основном  из  Украины  шахтеры-угольщики. Да  и  то  не  специалисты, а  горнорабочие, простоявшие  какое-то  время  с  лопатой  у  конвейера  в  подземных  условиях.  А  на  рудниках  совершенно  другая  специфика  работы  и  другое  оборудование.  Стаханов  с  отбойным  молотком  здесь  бы  не  котировался  и  был  бы бесполезен. Чтобы восполнить дефицит в специалистах организовали  учебные  курсы  по  подготовке  горняков  по  необходимым  профессиям, которыми  мне  довелось  руководить. Заведовала  курсами  Изольда  Ивановна Сережкина. Преподавателями  были  все  специалисты  шахты. Практические  занятия  проводились  в  действующих  забоях.

Почти  весь  будущий  коллектив проходил  как бы  сортировку. А  он  всё  более  и  более  разрастался.  Были  и  такие, которые  после  получения  зарплаты  прекращали  выходить  на  работу, пьянствовали,  занимая  места  в  общежитии.  Тогда подгонялся  ГАЗ-66  с  будкой  к  входу  общежития.  Прогульщикам  вручали  трудовые  книжки, затем  их  доставляли  в  Усть-Неру.  Рейсовых автобусов  до  Сарылаха  не  было,  и  потому  возвратиться  они  не  могли.

Месяц или два захватил работу с  начальником  шахты (рудником  еще  не  называлась)  Ф.П. Джулаяем, затем  немного  был  В.Л. Боголюбов, за ним  В.Е. Епишкин - наиболее  эффективный  руководитель. Главным  инженером  был  Ф.А. Антонов. Затем, когда  Антонова  перевели  на  строительство  обогатительной  фабрики, В.Баргатин.   

Ф.А. Антонов  был  очень  активный  и  хороший  специалист, постигающий  практику  горного  дела  по  ходу  строительства.  Было  у  него  что-то  и  от  старых  северных  привычек, когда  в  основном  на  приисках  работали  заключенные.  Старожилы Севера  рассказывали:  идет  горный  мастер  по  рабочим  местам, а  за  ним  "бугай".  Не  выполнил  человек  норму  выработки - "бугай"  по  указанию  горного мастера  тут же  его  наказывает  физическим  воздействием.  

Зам.  начальника  шахты  работал  А.В. Подгаевский,    ведающий  всеми  хозяйственными  работами  в  поселке  при  шахте.  Как  и  все  северяне,  энтузиаст  своего  дела  и  к  тому  же  очень  душевный  человек.  От  него  зависел  наш  быт,  и  мы  ему  многим  обязаны.  Семья  у  него  жила  на  прииске  "Нелькан”.  Добираться  туда  было  сложнее, чем  нам.  И,  мне  кажется, семья  его  не  видела  месяцами. Затем  его  сменил  Благинин. Из  горных  мастеров  и  начальников  участков  запомнились  В.К. Грицунов, В.А. Семенов, Матусовский, В.И. Слюсарев. Из  мехслужбы  вспоминаются  гл. механик  Дергач, П.Я. Сережкин, Г. Веригин, Игорь Насыров и  многие  другие  сарылахцы: маркшейдер  Р.Н. Харисов,   геолог  Т.М. Бережнов, Э.В. Раловец (ПТО), В. Рудит. (ОТиЗ), Сиренко (ОК), И.В. Кириллов (ПТО), Оржеховский (пред. Шахткома), Г. Глазков, Даниловы, Воротних, Рудник,  Николай Медведев (водитель) …   Всех  не  перечислишь.  Да  и  за  столько  прошедших  лет  имена  и  фамилии стираются  из  памяти.             

 В  ходе  общения  с  сарылахцами  вспомнил  о  П. Серебрякове.   Умный, бескомпромиссный, немного  даже  жестковатый  мужчина  с  трудной  судьбой. Почти  одногодок, чем-то  похожи мы  были  по  характеру  и  духу  восприятия  мира. Жил  в  общежитии  ИТР.  Потому, когда  оставался  на  Сарылахе, часто  общались  в  быту.  И  за  бутылочкой  тоже.  Беседовали  "за  жизнь",  доверяли  друг  другу  личное. Коллектив  шахты  из-за  условий мест  проживания  был  в  какой-то  степени  разобщен. В  основном  общались  по  работе.  Живущие  в поселке  малосемейные  и  временно  одинокие  общались  и  в  быту  после  работы.  Семейные, проживающие  в  Усть-Нере,  не  имели  такой  возможности.

Довелось  пережить и  гибель  горного  мастера  Кима в  очистном  блоке, можно  сказать, по своеобразным горнотехническим  особенностям  условий  Севера.  Кроме  того,  погиб  бульдозерист, работающий  в  ночное  время  на породном  отвале.

Кроме  всего,  отложилось  на  всю  жизнь  радушие  северян.  До  сих  пор  помню  и  благодарен  им.  Когда  уезжали  в  первый  отпуск,  так как  у  меня  не  было  своего  жилья  на  "материке", многие  бескорыстно  предлагали  отдохнуть  у  себя  на  родине, в  оставленных собственных  квартирах, расхваливая  родные  места.  Потому  и  особых  проблем  не  было,  куда  поехать.  За  отпуск  погостили  в  Сибири  у  своих  родных, пожили  в  Подмосковье,  в  г. Ступино (чтобы  "поболтаться”  по  Москве) у  родителей Раисы  Федоровны Райковой (ОТиЗ), погостили  в г.Херсоне  и  Нижней Каховке  на  даче  у Егора  Андреевича Качурина (ОТиЗ).  Окончание  отпуска  провели  на  пляжах  Одессы  в  бархатный  сезон,  немного  пожив  первое  время  пока  не  нашли  место  в  гостинице, в  доме  у Анатолия  Витальевича Подгаевского. В  конце  нашего  отпуска  он  и  сам  прилетел  в  Одессу, где  и  встретились.  

В первый свой отпуск в течение 10-и дней не могли вылететь из Усть-Неры в г. Якутск.   Сначала из-за погоды, затем из-за скопившихся пассажиров. Стали отправлять имеющих бронь в первую очередь, а с уже истекшим сроком брони оставляли в аэропорту. Хорошо мы на ночь возвращались в свою квартиру, а  прибывшим с приисков приходилось дневать и ночевать там. Когда терпение иссякло, дали телеграмму министру гражданской авиации Бугаеву с жалобой. На следующий день прибыло несколько  дополнительных   Як-40,  и  всех пассажиров вывезли  сначала в Якутск, а затем и далее. Приобрести билет при возвращении из отпуска уже из Одессы тоже не могли в течение 15-и дней, даже через знакомых, с переплатой. Окончание  отпуска  оказалось  скомканным. Вспомнил,  как  мы  "выбивали"  самолеты  в  Усть-Нере.  Предложил  северянам  повторить  этот  способ.  Мне  не  поверили  и  не  поддержали.  Сказали, мол,  дай  телеграмму  от  имени  всех.  Но  на  почте  отказались  принять  телеграмму  от  имени  людей, лично  не  присутствующих  при отправлении. Пришлось  отправить  телеграмму  Бугаеву  только  лично  от  себя, что опаздываем с детьми к началу занятий в школе, Москва не дает брони до Норильска и Якутска уже  15  дней. 

На следующий день нам персонально  выдали авиабилеты с  бронью  вылета из Москвы в Якутск.  Даже  с  выбором  времени  вылета  из  Одессы  и  Москвы. А  до  этого  не  было  авиабилетов  даже  на  рейсы  Одесса - Москва.  Возможно,  они  расходились  по  заказам  санаториев  и  домов  отдыха, а  "дикарям", отдыхающим  без  путевок,  не  оставалось…

Природа на Сарылахе состояла из чахлых деревьев и кустарников. Плодородный слой оттаявшей почвы составлял не более метра, а далее был лед. Когда  на  шахте  готовили  площадку  под  обустройство  запасного  ствола, необходимо  было  снять  склон  сопки.  После  массового  взрыва  скважин  увидели, что  верхний  слой  почвы  составлял  не  более  1,5 м, а  ниже  обнажилась  линза  чистого  голубого  льда  около  девяти метров.

В  окрестностях было много грибов и голубики. Встретил один раз глухарей, видел лосей, оленей, следы медведя. Было  очень  много  зайцев. Говорили, что их добывали по сотне за охоту, устраивая облавы на островах  р. Индигирки. Но мне в таких побоищах принимать участие не довелось, так  же, как и в крупных рыбалках. Не  было  свободного  времени  и  возможностей. О  чем  я, с  детства  фанат  охоты  и  рыбалки, болезненно  переживал.  Были лишь одиночные выходы на Индигирку с удочкой и самодельным "катамараном", выводящим  леску с крючками и "мушками" подальше от берега. Понятия "рыбная ловля на утренней или вечерней зорьке"  для меня не  существовало. Солнце не садилось за горизонт. О том, чтобы брать с собой своих сыновей, не могло быть и речи. Купаться в Индигирке было невозможно даже после  принятия  внутрь  "горячительного”. Если моторная лодка с рыбаками или отдыхающими по какой-либо причине переворачивалась, редко кто выплывал.

Запомнился случай, когда  на  несколько  часов  потерялся старший сын Сергей. Не предупредив жену, он на велосипеде проехал 60 км  по безлюдной щебеночной дороге среди сопок и чахлого леса  из  Усть-Неры  ко мне на шахту "Сарылах". Часть пути проходила вдоль Индигирки, по дороге, высеченной в скалах сопок.

Однажды в пойме Индигирки нашли тело замерзшего зимой якута.  Он был на лыжах, в  зимней одежде. Сообщили об этом по телефону  в Усть-Неру, в милицию. Ответили, что к нам выедет следователь, которому мы должны будем показать место нахождения тела. Но прошел месяц, другой и никто так и  не приехал. В августе, когда в конце лета  подтаяла  мерзлота и наступило половодье, тело смыло большой водой.

Было еще несколько выездов по бездорожью, по руслам речушек,  для  страховки  на двух  машинах:  Урал, ЗИЛ-130  или  ГАЗ-66.  Ловили хариусов и ленков из-под глыб нерасстаявшего льда среди речушек. Жара, мы в трусах и сапогах, и рядом глыбы льда. Своего  рода  экзотика.

Однажды одна  из  машин, в кузове которой  находился и  я,  заглохла  при переправе в  речушке. Течение стало подмывать дно под колесами машины, и она стала крениться на один борт, грозя опрокидыванием. Мы могли оказаться в воде с неизвестными последствиями. Вброд добраться до берега с быстрым течением и низкой температурой воды было проблематично. С трудом удалось  сначала перебросить один конец веревки на берег, с ее помощью подтащили трос с лебедки  "Урала”, зацепили за дерево и вытащили машину из реки. Хорошо, что на берегу, по ходу машин, уже находилась первая, благополучно форсирующая реку, машина со спутниками этого турпохода.  

К  началу  1977 г., когда  до  официальной  даты пуска  шахты  в  эксплуатацию оставалось  менее  года, когда была организована служба вентиляции, буровзрывных работ, подготовлены специалисты из горных инженеров, которыми я, горный техник, руководил, попытался перейти на другую работу в другую организацию. Захотелось  более  комфортных  условий. Жена  неоднократно  высказывала  своё  недовольство  моим  постоянным  отсутствием  дома  и  малым  участием  в  воспитании  детей. Стал  побаливать  простудными  заболеваниями  младший  сын. И  я  не  имел  времени  для  удовлетворения  своих  пристрастий:  охоты  и  рыбалки. Сначала  пытался  перейти  в  ВГСВ.  Видимо, побоялись, что  я,  зная  все  изъяны  в  работе  шахты, смогу  воспользоваться  этим. Затем  в  ВИГРЭ. Там  брали  начальником  БВР.  Как раз заканчивался очередной срок  срочного договора. Но руководство комбината "Индигирзолото" воспротивилось этому, и мне было заявлено: "Здесь ты будешь работать не там,  где ты хочешь, а там, где ты нужен”. Такое  уж  было  время. Хотел  расторгнуть  договор  с  комбинатом  и  заключить  новый  с  ВИГРЭ.  Но  и  там  извинились и  сказали, что  существует  негласное  соглашение  между  организациями - специалистов  не  переманивать  друг  у  друга.  И если  комбинат  не  даст  своего  согласия, они  не  смогут  принять  меня  на  работу. И потому мне, заработавшему к этому времени все основные северные надбавки, пришлось расстаться с Севером.

Уехал  до  августа  1977 г.  в  очередной  отпуск.  Семья  категорически  не  захотела  более  возвращаться.  Жилья  в  центральных  районах  страны, где  их  можно  было  бы  оставить, а  самому  вернуться  на  Сарылах,   не  было. Жена  была  сиротой.  У  меня  к  этому  времени  родителей  тоже  уже  не  было.  Поэтому  на  пуске  шахты  не  довелось  присутствовать.  Нужно  было  думать  о  семье.  Пришлось  предложить  свои  услуги  тресту  " Свинецшахтострой"  в  Восточном  Казахстане, где  мне  сразу  предоставили  квартиру  в  новом  доме  и  работу. Такого  шанса  получения  жилья  на  "материке"  я  не  мог  упустить,  думая  о  семье.