Годы  работы  на  любом  предприятии  с  отлаженным  и  устоявшимся  ритмом  производства  не  оставят  в  жизни  человека  такого  следа,  как  даже  месяцы  при  строительстве  нового.   Созидание  начала,  муки  решения  возникающих  проблем, временные  трудности,  неустроенности  быта, обычно  сопутствующие  этому,  вклад частички  себя - навсегда  роднят  и  связывают  человека  с  ним. Это подобно  рождению  ребенка  в  семье, когда  он становится  родным.  И  последующие  гордость  и  боль,  все  переживания  за  него  становятся  и  твоими  до  конца  жизни.

 Прочитал  однажды  в  газете  "Северная  заря"  статью  "Становление  Сарылаха".   Показалась  однобокой, приукрашенной  и  немного  недостоверной. Да  автор   и  маловато  был  в  те  годы  на  Сарылахе, в  пик  строительства  шахты.   С  1975  до  1977 гг.  убывал  служить  в  СА, а  затем    перевёлся  в  п. Усть-Неру  на  работу  в  комбинат. Поэтому захотелось  поделиться  и  своими личными  впечатлениями  о  пережитом,  своим  восприятием  происходившего.  Тем, что  неизгладимо  остаётся  в  памяти  до  сих  пор.  Хотя  это  сейчас  уже  глубокая  старина  и,  возможно,  вряд  ли  будет  кому-то  интересна.    Кто-то  может и  не  согласиться  с  моей  точкой  зрения.  Буду  рад, если  кто-то  сможет  что-то  уточнить  и  поправить.

И  хотел  бы  передать  привет  и  искренние  пожелания  здоровья  всем  северянам  и  сарылахцам!

*  *  *

О целесообразности переселения в Якутию, да еще на полюс холода, в Оймяконский район однозначно  до сих пор сказать не могу. Что надо было уезжать с рудника в  Кемеровской  области,  было  ясно - шахты начали закрываться в связи с отработкой вскрытых запасов золота. Переезд осложнялся наличием детей в семье, сыновей 2-х и 9-и лет. Пришел вызов из комбината "Индигирзолото". Слетал один, встретился с директором прииска "Маршальский" Чураковым, получил заверения, что будет комната в  бараке, работа подземным  горным  мастером  мне  и  жене  в  детском саду.

Прилетел с семьей в райцентр - п. Усть-Неру в январе 1973г. при температуре -550.  Встретила машина  с  прииска, как  и  было  обещано.   Утепленный "Рафик" с топящейся внутри салона печкой- буржуйкой, на котором и  доехали до прииска, расположенного в 100 км. от райцентра. Прилетели через  г. Якутск  лишь с крайне необходимыми для жизни вещами в  6-и чемоданах. Остальное, нажитое за 13 лет,  пришлось  бросить. Родных  на  руднике  Центральный  не  было, квартира была  от  производства.

Отработал два  месяца  на  участке  Эльга,  на небольшой шахтенке глубиной 30-40 метров по отработке "плотика", осадочного слоя золотоносного песка. Затем меня, можно сказать насильно, против моей воли перевели на строящуюся шахту "Сарылах", как горного специалиста, работающего ранее в настоящих шахтах, а не шахтенках.  До этого 13 лет отработал  на руднике  треста "Запсибзолото" с подземной разработкой месторождения, с глубиной  отработки  до  460 м.

Начинал  свою  горняцкую  карьеру  проходчиком, затем  горным  мастером  во  взрывную  смену, зам. гл. инженера  по  ПВС  шахты,  зам. главного инженера  по  ТБ  рудника.

Переводу противился всячески. Когда прилетал в 1972 г.,  вариант устройства на шахту "Сарылах" отклонил сразу. Как любитель, фанат охоты и рыбалки, планировал, работая горным мастером, иметь свободное время и для этого. Но планам не суждено было сбыться. Меня заменили на шахте и попросту не стали допускать до работы. Мои доводы при разговоре с директором прииска "Маршальский"  Чураковым  о нарушении условий срочного договора, где оговаривались место работы, место проживания и его личное согласие на мою работу подземным горным мастером на участке №2 в п. Эльга  не были приняты во внимание. Он сказал, что все обещания, данные мне, выполнил, но не может не подчиниться распоряжению руководства комбината "Индигирзолото" и заступиться за меня тоже не может, хотя я, как специалист, и нужен на прииске.

Пришлось ехать в п. Усть-Неру для беседы с главным инженером комбината И.И. Михайловым.  Но мои отговорки о том, что я горный техник и не такой уже великий специалист горного дела, также были безрезультатны. Он сказал, что знает, где я ранее работал  и чем там занимался на руднике.                                     

Обращался и к родственнику моего знакомого коллеги по работе на руднике Центральный  Вадима Кошкарева, работающего на участке Угловой прииска "Маршальский", который и позвал на Север. Его  родственник работал в Райкоме КПСС. Но и он отказался помочь. Хотя ранее, когда прилетал в 1972г., сам не советовал устраиваться на ш. "Сарылах" из-за неизученных в те времена параметров воздействия на человека сурьмы - антимонита. О вредности шахты говорили все вокруг. Постеснялся его спросить: почему он не вытащил своего родственника из захолустного участка  Углового в райцентр? Позднее  я  понял, почему  никто  не  пошел  мне  навстречу.  Ранее  Сарылах  был  участком  от  прииска  Нелькан.  Работа  шла  ни  шатко, ни  валко.  Работающих  было  20-30  человек.  В  начале  1973 г.  наверху  было  принято  решение  об  активизации  строительства  шахты  в  экстренном  порядке. Решался  вопрос  о  курировании  разработки  месторождения  военной  промышленностью, но  комбинат  "Индигирзолото"  не  упустил  столь  лакомый  кусочек дополнительного  финансирования  государством.

        

Сурьма закупалась за границей, и поэтому одновременно со строительством шахты вели и добычу руды на верхних горизонтах, вскрытых штольней. Руду после ручной сортировки грузили в круглые чугунные емкости.  На  ручной  сортировке, вне  рабочего  времени,  можно  было  и  подработать.  Расчет  производился  сразу  после  работы.  Таксу  уже  не  помню.   Затем автотранспортом по колымской трассе  доставляли в г. Магадан, перегружали на морские суда, следовавшие до порта Находка, затем  ж.д. транспортом через всю Сибирь везли в Киргизию, в п. Кадамжай, где находилась обогатительная фабрика.  Ранее  мне  довелось  там  бывать.  Весь этот длительный путь транспортировки руды показывает важность и необходимость для страны в тот период этого сырья. Поэтому отдел  кадров  комбината  срочно  выискивал  среди  работников  приисков  горных  специалистов-практиков, которые  могли  быть  полезны  на шахте.  Под  эту  раздачу  я  и  попал.  Все  данные  о  моей  предыдущей  работе  хранились  в  делах  ОК.

Заявление  о   согласии  на  перевод  отказался  писать, и  был  приказом  переведен  по  производственной  необходимости. Налицо было явное нарушение заключенного срочного трудового договора, и я имел право потребовать выплаты мне средств на обратную  дорогу к прежнему месту жительства. Но возвращаться было некуда, да еще при наличии в семье двух малолетних детей. Должен был думать и об этом.

Конечно, как компенсацию за перевод, комбинат "Индигирзолото" принял меры по  созданию минимальных условий быта. Приезжающие со  всего  Союза  на заработки на  Север люди  жили в балках, женщинам очень трудно было найти работу. Нам  же  в  Усть-Нере, в новом доме  по  ул.  Гагарина предоставили 2-комнатную квартиру, жене работу в детсаду. Для  работников  ш. "Сарылах" строились новые дома. Постоянное  проживание  семей  вблизи  шахты  не  планировалось. Месторождений  с  таким  содержанием (80-85%)  сурьмы  в  руде  в  Союзе  не  было.  Потому  и  не  были  изучены  ни  профессиональная  вредность, ни  последствия на  организм  человека при постоянном проживании  населения. У некоторых вновь поступающих на ш. "Сарылах" после одной, двух смен тело покрывалось красными пятнами, и им приходилось увольняться и искать другую работу. Все работающие на шахте были, можно сказать, подопытными кроликами, на которых изучалась профессиональная вредность производства.

Два раза в год из НИИ гигиены, охраны труда и профессиональных заболеваний г. Москвы приезжали специалисты для  мед. обследования  работающих.  По  роду  своей  работы  мне  приходилось  организовывать  и  помогать в  их  работе.

Обычно шахтеры проходят обследование один раз в год.  Обо всех вредных влияниях на нашем производстве нам, конечно, не говорили. Но не зря "Сарылах" в переводе с якутского языка означает  что-то  вроде  "долина  смерти".  И  впоследствии, когда  узнал, что  при  шахте  отстроился  поселок, школа, детсад, был  крайне  удивлен. Возможно,  люди  стали  здоровее  или  же  их  стали  меньше  ценить.  Довелось  через  20  лет  встретиться  со  знакомыми  врачами  в  г. Москве, которые  проводили  обследование  и  наблюдение  за  работающими  на  Сарылахе.  Мнение  их  было  однозначным...

Для детей также были более приемлемые условия, чем на прииске. В  Усть-Нере  был зимний плавательный бассейн, спортивный  зал, работали всевозможные кружки. Старший сын Сергей успел год проучиться в кружке  юных летчиков "Икар". Даже  брали  в  полеты  на  прииски.

В п. Усть-Нере заканчивалась знаменитая колымская трасса, проложенная заключенными. Сообщение с центральными районами страны было только воздушное. Я редко бывал дома. Шахта "Сарылах" находилась в 60-и км  от Усть-Неры.  Сообщение - служебный автобус.  Время в пути с паромной переправой через р. Индигирку составляло около 2-х часов. Приходилось рано вставать и поздно ложиться спать. На воспитание детей не было времени. Если хотелось отоспаться, оставались на шахте. Там были свои комнаты для проживания. Администрация шахты была заинтересована в круглосуточном нахождении специалистов на рабочих местах.

Я  работал  зам. главного  инженера  по  ТБ  шахты.  Отвечал  за  работу  участка  БВР ( буровзрывных  работ)  и  ПВС (пылевентиляционной  службы). Работали  там  Уразов  и  Андреев.  Последний  не  имел  почти  никакого  опыта,  приходилось  выполнять  его  работу  самому  и  учить  его  простейшим  азам  по  линии  ПВС.  Даже  пользоваться  анемометром - прибором  для  замера  скорости  воздушной  струи  при  определении  необходимых  параметров  при  проветривании  выработок  шахты. Уразов  позднее  перевёлся  в  ВГСВ помощником  командира  взвода.

Все  горные  работы  проводились без какой-либо борьбы с пылью.  Из  средств  личной  защиты - применение  респираторов. На  Сарылахе,  в зоне вечной мерзлоты,  было невозможно применение воды, а в пыли присутствовали сера, мышьяк. После  запуска  в  работу  главного  вентилятора температура в шахте от - 70  летом  и  до - 280  зимой,  с  постоянным  ветерком  от  движения  воздушной  струи, необходимой  для  проветривания  выработок  шахты  при  производстве  буровзрывных  работ, когда на поверхности - 500 , - 600 .  Как  спецодежда  выдавались  валенки, ватники, под  каску  зимние  шапки.  Кстати,  на  шахте  работал  сапожник, который  на  каждые  новые  валенки,  перед  их  выдачей  горнякам,  подшивал  сразу  утолщенные  подошвы.

Разработку  мер  и  способов  борьбы  с  пылью, как  и  всю  документацию,  производил  Красноярский  НИИ  "Средазцветмет".  По  моим  впечатлениям, представители  института, приезжающие  на  шахту, и  сами  не  особо  представляли,  как эффективно  с  ней  бороться  в  условиях  вечной  мерзлоты.  По  настоянию  начальника  шахты  В.Е. Епишкина пришлось  разрабатывать  мероприятия  по  борьбе  с  пылью в  условиях  ш. "Сарылах".  На  мои  возражения, что  эту  работу  должны выполнять  работники  НИИ, в крайнем случае начальник  ПВС,  мне   В.Е. Епишкиным  было  сказано: "Сам  знаешь, что никто, кроме тебя, имеющего  опыт подземных горных  работ, эту  работу не выполнит”. Но  опыта  работы  в  условиях  вечной  мерзлоты  не  было  и  у  меня.