На приглашение Клеймёнова отозвался. Пришел. В конторе «Мира» тесно от старателей. Галдёж. - Тихо! И наступила тишина. Только запели хрустальные брюлики люстры под высоким потолком. Такой у председателя сочный и мощный баритон. - Вот, Сан Саныч! Пришел русский писатель. У него есть то, чего мы с тобой не купим на всё наше золото – душа! Придумай ему должность. Положи оклад. И пусть он занимается своим делом. Пустяками человека не беспокоить. Сказано это было Губареву Сан Санычу, его заму по кадрам. Мне уступили край стола. Сан Саныч подсунул чистый листок бумаги. - Распишись. Число не ставь. Номер счета есть? Жене на книжку? Хорошо…Текст заявления напишет отдел кадров.
Народ схлынул быстро. Остались мы в кабинете с глазу на глаз. Клеймёнов вытиснулся из своего кресла во главе долгого стола; в узком проходе в паре шагов от меня остановился у карты СССР на стене кабинета. - Валера, скоро русские начнут отсюда разбегаться. Тяжёлые времена нас всех ждут. Вот карта страны. Ткни пальцем в любой город, и я куплю тебе там квартиру. Проплачу из своего председательского фонда.
Я помолчал, пораженный предложением. Мне, конечно, было многое известно о старателях. Клеймёнов завидно, по отзывам людей, отличался от своих коллег – председателей. Золотодобывающая артель – такая мельница, что любого сотрет в порошок, если станешь показывать норов. И уж точно, работа там не для поэтов. У Бати работать было безопасно людям в том смысле, что он сам любил неординарных людей, выслушивал их и не обижал. Хотя боялись Батю его заместители до тряскости в коленях и до заикания. Гигант внешне, он и в делах и поступках не проявлял мелочности, не жил злопамятным и сволочным. «Каждому – своё», - вершил справедливо. Народ знал это. И устроиться работать в «Мир» было не так просто. Сволочной народишко сам отсеивался.
Я молчал, сбитый с толку: «Кто я есть такой? За какие заслуги…». Клеймёнов вернулся к окну за его креслом. Развалистый в плечах. Всё в нём крупное – изящное, будто точёное из античного мрамора. Кучерявится седым волосом грудь под распахнутым воротом клетчатой рубахи. Зрелый мужик. Просторная меховая безрукавка скрадывает полноту; лоб породистый – высокий залысинами. Подчёркивает античность образа и шелковистая русая борода, в меру подобранная ножницами. Умный взгляд таит в себе нечто такое, что если носишь ты камень за пазухой, камень этот не утаить. Фамилия «Клеймёнов» на Иртыше знатная. Атаман «Клеймёный» - сподвижник батьки Ермака.
Клеймёнов продолжил, заметив моё замешательство. - Валера, все эти годы я следил за твоей судьбой. Справедливо мыслишь, хорошо пишешь. И я не хочу, чтобы ты, талантливый русский писатель, здесь спился и сгинул от безнадёги. Мне не трудно тебе помочь. Хочешь, сделаю богатым человеком? Я подумал. «Богатым сделаться» - отказался. - А квартиру? На родине в Канске. Давно отец зовет. Семью везти некуда…
Разговор неожиданный для меня и тяжелый. Впервые столкнулся с такой бескорыстной оценкой моего литературного ремесла. Батя, прежде чем пригласить меня, подумал хорошо. Так стал «работать» в артели «Мир». В апреле Клеймёнов оплатил из «председательского фонда» квартиру в Канске, купленную в доме с «долевым участием».
Прошел год. В конторе артели «Мир» бывал не часто, чтобы не мозолить глаза заместителям Клеймёнова. Тихо и незаметно обитал в ветхом бараке на улице Советской. Если требовался к семье, звала дочь. Наталья посмеивалась: - Кадет, проклятый… Дочерей и Наталью любил и тосковал постоянно. Так складывалась жизнь.
За пару недель до Нового года зашел в контору к Клеймёнову. Батя был не один. Ругался он на Сан Саныча так, что тот дар речи потерял: - В артели столько народу числится, а на свинарнике работать не кому. Уткин сдохнет на Малтане без помошника. Триста свиней в говне тонут! Молочных поросят - вам подавай к Новому году?!
Молодым специалистом я работал на Малтане геологом от Верхне - Индигирской геологоразведочной экспедиции. В те годы на речке Малый Тарын базировалась разведочная партия. После разведки золотоносной россыпи, ГОК отдал месторождение старателям. В общежитии, в котором я когда-то обитал, теперь располагался свинарник на триста свиней. Я хорошо представлял озабоченность Бати. Сам вырос при свиньях и корове в частном секторе на окраине Канска. День не уберешь загон, в навозе тонет скотина. А свиней еще поить и кормить комбикормом надо дважды в сутки. Обогревать от лютых морозов. На долгий барак две печки из бочек. Дрова пилить бензопилой на морозе. В общем, ад, а не работа. Понятно почему, что кто-то не выдержал и дернул с участка. От районного центра до участка Малтан сотня верст. Он за прииском «Нелькан». Летом дорога на Нелькан через горный перевал. Зимой перевал непроходим, переметается; зимник по Индигирке.
Я принял решение. Вечером за ужином, при детях объявил: - Новый год встречайте без меня. Надо артели помочь.
Утром я был в конторе артели в полевой зимней одежде, с рюкзачком за спиной. - Николай Николаевич! Мы с женой посоветовались и решили: поеду на Малтан к Уткину.
Клеймёнов выслушал, думая о своём. - Мне нравится твоё отношение к артели. Вижу, готов ехать, - подобрел лицом, улыбнулся. - Прямо сейчас… - Хорошо. Шофер на УАЗике отвезёт тебя на участок. Когда появится замена, вызволю…
