Перебирать эти истории мы с подружкой Светой можем бесконечно, есть среди них любимые и, мы смеемся, традиционные - "про баню", "про яблоко на морозе", "про замороженные ледышки, сложенные на хранение в короб у черного хода школы на подпорках"… Чувствуете, помните, о чем это? Значит вы тоже "старожил"!

Очередной забег в прибой  нашей памяти состоялся недавно по поводу газетного конкурса "История одной фотографии". Мы со Светой не были подругами в детстве, просто как все коренные устьнерцы знали друг друга. А впечатления  наши - как из одного дневника.

В нашем поселке была баня. Старая двухэтажная, любимая. Нет, в детстве мы не думали про нее такими словами. Кто-то  из нас "обожал" ходить туда с мамой и сестрами, кто-то недолюбливал  сидеть в очереди, вдыхая влажный жаркий воздух предбанника. Удивительна детская память! Мы помним все - до сучка на шкафчике для вещей, куда мама подсаживала маленькую дочку и строго следила, чтобы ножка не наступала на "казенный" резиновый коврик, а только на свое домашнее, принесенное специально "для ног" полотенчико. На первом этаже в фойе был киоск - длинное стекло-витрина, к окну вела невысокая приступочка. За стеклом радостно пестрели обертки брусков мыла, висели березовые веники, мочалки, маечки и трусишки. Оттуда волшебно пахло каким-то одеколоном и лимонадом. Никогда больше и нигде не встретили мы такого запаха, смешавшегося с флюидами мыльного пара,  чистого выглаженного белья, и, наверное, нашим собственным детским духом. В подвальном помещении была большая прачечная, куда привозили стирку со всех предприятий и детск

их садов, да и многие устьнерцы приносили стирать домашнее белье с вышитыми знаками принадлежности. В этом подвале стояли огромные промышленные, сейчас понимаем, стиральные машины и огромный пресс-глажка - нам все казалось огромным. (У Бродского есть строки : "Ему все казалось огромным - грудь матери, желтый бык, подарки, втащенные сюда…". Так и нам).

В душ  всегда сидела очередь, а в моечное общее почти никогда. Работали одновременно два зала - мужской и женский. Потому поход в баню для многих был "семейным выходом в свет". Шли со своими тазами, хотя в бане в достатке стояли штабелями цинковые, открывали рукоять тяжеленных кранов, опасаясь обжечься тугой струей, обдавали крутым кипятком тазы, подгоняли детей в парилку. В своей жизни я бывала в разных банях - похуже , получше, экзотических и самых простых, но нигде больше не встречала такой парной, как в нашей. Открываешь с трудом тяжелую сырую дверь, затаиваешь дыхание сразу, потому что в лицо тебе летит и накрывает густой, мощный пар. Клубы его вырываются наружу, захватывают тебя и, повергая одновременно в восторг и ужас, затаскивают внутрь, где ничего не видно, а слышны только тягучие голоса и звонкие хлопки веника. Считаешь до двадцати пяти и стремглав несешься к выходу, вырываешься на свободу и дышишь полной грудью…

На втором этаже бани была выгорожена стеклом же парикмахерская. В ней нас поражали своей киношностью настоящие кресла и фены. Там тоже был свой собственный запах. И , как помнит Света, там работал мастер-мужчина, к которому мечтали попасть на стрижку или прическу все женщины Усть-Неры.

Мы ходили в детский сад № 33. Самый лучший сад в Усть-Нере и в мире! Света не любила "садик", а я "обожала". С этим местом связано самое светлое и радостное в моей дошкольной жизни. Старшая сестра Светика, Лариса, вспоминает, что на пустырь за детсадовским двором как-то приземлился вертолет, и вся детвора во главе с воспитателями и нянями бежала к забору, смотреть на это чудо.

 

В нашем детском саду детям устраивали "закаливание" - обливали ноги холодной водой, устраивали пробежки по специальным коврикам, надевали синие очки и "кварцевали". У каждого ребенка на полочке стояла своя малюсенькая кружечка, в них в полдник наливали сливки - очень мало и очень вкусно (мы на Севере живем, нам нужны витамины!). На занятиях по рисованию и музыке мы впервые испытали восторг от творчества, когда получалось красиво и здорово. Мы танцевали танец снежинок и конькобежцев. Наши воспитатели - самые лучшие и самые красивые в мире, любили нас искренней любовью, целовали в макушки перед тем как отправить на тихий час… Пожалуй все, прошедшие через 33-й сад воспитанники могут похвастать тем, что они прилипали языком к горке, она была такой яркой и красивой, что не лизнуть ее на морозе - просто не представлялось возможности. Этот садик принадлежал ЗЭСу и, так гласит легенда, его отапливали с удвоенной силой. Мы всю зиму бегали там в платьях и рубашках с коротким рукавом. Нас кормили отменно, так теперь вспоминается - в меню, кроме традиционных  супов, каш, омлетов (невероятной высоты и вкусноты) были "гурьевская каша" с фруктами, "бабушкин суп" с фрикадельками и клецками. Нам пекли сдобные пироги на праздники и резали арбузы.

Наши воспитатели вот как любили нас - однажды, когда я-взрослая привела в этот сад своего четырехлетнего сына, мне вынесли альбомный листок, подписанный "Лена Хусаева, средняя группа" с изображенной мной лестницей - ровненько, четко. Они сохранили этот листок! Наверняка не только мой, просто так сошлось, что я явилась снова в другой жизни. Во дворе  бывшего детского сада №33 совсем недавно еще не смолкал ребячий гомон, маленькие гимназисты проводили там свои "широкие" праздники. Моя подружка Света, увлеченная детством, со своими коллегами устраивала в этом дворе грандиозные гуляния на Масленицу, с неожиданными придумками, сюрпризами - высаживали в апрельском снегу цветочные поляны, штурмовали стены снежной крепости и украшали свою площадку морожеными разноцветными ледышками, пришедшими к гимназистам из нашего детства, ставшего реалиями их сегодняшнего счастливого возраста…

Вчера я зарыдала над фотографиями в "Северке", на которых страшные картины разгромленного нашего родового гнезда, без кавычек. Думаю, неужели пришло время временщиков и мы отдали на поругание наше детство, наше тепло, наш дом?.. Но мы-то живы, мы-то здесь!

Писанина такая штука - ее нельзя запланировать, начинаешь с одного, а она ведет тебя своим путем и выводит туда, куда ты и не думал соваться… Но может быть, так и надо. Я уже давно не сопротивляюсь ей, так надо...

Это начало очередной работы - мечтаю, собираю материал для сборника с условным названием "Легенды и мифы Усть-Неры". В него войдут больные и радостные страницы нашей Усть-Неры, рассмотренные через призму  нашего детского впечатления, недопонимания, оправдания; войдут личности: "шпион дядя Боря", гардеробщик поликлиники; "водитель кобылы", золотарь (это тот, кто чистит выгребные ямы), которого вся ребятня нерская почему-то боялась безосновательно, "тетя Соня-золотая ручка". Если вам это интересно или у вас есть свои "знания" и воспоминания о таких людях и историях, найдите меня в редакции, буду рада и благодарна. 

Вместе с автором статьи Еленой Хусаевой вспоминали  Светлана Егорова и Лариса Бардадым.